Срочную служил ещё при Союзе, в Москве, в одном из министерских зданий. Сейчас уже все знают, что подвалы у таких зданий большие и глубокие. Вот и тот, где я служил, был глубокий и очень большой. Туда даже спускались не на лифтах, а на эскалаторе, как в метро. Вход конечно по пропускам, двойной контроль.    В конце рабочего дня остаются только дежурные смены. Защитные двери задраиваются, такие ядерный удар держат. После этого вообще никто в подвал ни войти, ни выйти не может, без того, чтобы оперативный дежурный не знал. У меня боевой пост был блатной — когда рабочий день кончается, только я и мой «второй номер» на посту оставались. Расположен пост так, что никто незаметно не подберется, поэтому по вечерам мы спокойно занимались своими делами, альбомы клеили, подшивались, чаи гоняли, «качались», всё такое.     В тот вечер всё так и было. Все ушли, мы всё, что положено, сделали, нагрели чаю. Это был вечер пятницы, дежурным по подвалу заступил нормальный капитан, который смены не дёргал, и все надеялись в субботу отдохнуть. Тут неожиданно объявился майор Рокотов. Позвонил с «нижней», велел, чтобы подняли.     С офицерами-инженерами в подвале вообще были другие отношения, чем в роте. Этим на устав наплевать. Работу свою делаешь, ну и молодец, остальное не волнует. И поболтать «за жизнь» с ними можно было запросто, и попросить чего-нибудь.     Так вот Рокотов был хороший начальник, без нужды не придирался. Были у него, конечно, кой-какие «завихи», но у кого их не бывает. А инженер он действительно был от Бога, это да. Хотелось бы рассказать о нём пару историй, но совсем нельзя.     Ну так вот. Поднялся майор. Гляжу, он в «оперативке», весь перепачканный, уставший и недовольный. Мы чаем его отпоили, расспросили. Майор сказал, что на дальнем узле сломался один механизм. Механизм был довольно несложный, но двое моих сослуживцев-срочников неполадку устранить не смогли. Поэтому сам майор, нач.отделения, пошёл посмотреть, что там такое творится. Однако, и он, провозившись почти два часа, не смог понять, почему механизм не работает. Именно поэтому он вернулся поздно, был уставший и недовольный.    Механизм этот был вспомогательным устройством, использовался редко, необходимости срочно его ремонтировать не было. Майор попил чаю, повеселел, переоделся и ушёл домой. Я сам проводил его до выхода из подвала. Мы со «вторым» опять занялись своими делами.     Часа через полтора вдруг позвонил помощник дежурного и спросил, ушёл ли майор Рокотов. Я удивился и сказал, что он ушёл уже почти два часа назад. Помощник хмыкнул и положил трубку.     Тогда я не придал никакого значения этому звонку. Через несколько минут помощник позвонил снова, и вновь спросил, уверен ли я, что Рокотов покинул объект. Я несколько напрягся, но опять подтвердил, что лично проводил майора до самого выхода. Помощником был знакомый прапорщик, и я спросил его, в чём дело. Он ответил, что кто-то звонил с дальнего узла, представился майором Рокотовым, попросил подать питание на дальний и положил трубку. На звонки командо-диспетчерского пункта (КДП) и вызовы по громкоговорящей связи (ГГС) дальний не отвечал.    На КДП видно, откуда идёт вызов, и ошибки быть не может. А дальний, он потому и называется дальним, что топать до него больше километра, просто так туда никто не пойдёт, и тем более никому нет резона звонить оттуда дежурному и представляться майором Рокотовым. Кроме того, выход в ходок, который ведёт на дальний, после окончания рабочего дня перекрывался здоровенным гермозатвором, который открыть без ведома дежурного нельзя.    КДП удивился, но питание на дальний подал. Мало ли, может, сильно занят был человек и до ГГС ему тянуться неохота. Хотя вообще это серьёзное нарушение всех правил.     Ещё через полчаса КДП опять стал названивать на дальний, но никто не ответил. КДП решил, что майор закончил свои дела и свалил. Про закрытый затвор они почему-то не вспомнили. Тогда помощник позвонил мне, и от меня узнал, что Рокотов уже давно ушёл домой. КДП не стал обращать внимания на нестыковки по времени, наверное, решил, что я чего-то напутал. А раз майор ушёл, дежурный приказал снять питание с дальнего. При этом на дальнем выключается освещение и питание механизмов, остаётся только дежурное.    Почти сразу же после этого с дальнего позвонил Рокотов, попросил снова питание подать, положил трубку и на вызовы больше не отвечал. Тогда помощник позвонил мне второй раз. Я снова подтвердил, что сам видел, как майор ушёл. Помощник ничего не сказал и отключился.    Я ничего не мог понять.    Вообще, в подвал было ещё два входа. Но один не для простых людей, и его очень редко открывали. Второй в это время был закрыт. Да и пройти в подвал без ведома дежурного нельзя, даже если бы майор захотел вернуться. В роте охраны у меня были знакомые, я позвонил им в бюро пропусков, и они мне сказали, что пропуск майора Рокотова сдан. Это значит, что в подвале его никак быть не может. При этом они сказали, что буквально за минуту до меня звонил КДП и тоже интересовался, сдан ли пропуск Рокотова.    Я стал думать, что всё это может значить. Вообще, на дальний узел можно было попасть ещё двумя путями. Во-первых, тот километровый ходок заканчивался ещё одним здоровым гермозатвором, но его даже КДП без особых разрешений открывать не мог. Во-вторых, на дальнем был выход из ещё одного нашего подвала. Самое простое, было подумать, что кто-то выходит из этого подвала, звонит с телефона на дальнем в КДП и притворяется майором Рокотовым. Это бы всё объясняло. Но, во-первых, выход из этого дальнего подвала тоже был перекрыт гермозатвором   под сигнализацией. Во-вторых, этот выход находился в поле зрения дежурного по дальнему подвалу, и даже если бы кто-то захотел открыть дверь, заклинив концевики, ему бы это не удалось сделать незамеченным. В-третьих, это ведь не шарашкина контора какая-нибудь, и здесь никому в голову не придёт шутить такие шутки с КДП.    Тут позвонил уже сам дежурный. Я уже говорил, что он был нормальный мужик, со срочниками общался запросто. Он, как обычно, грубовато-шутливо поинтересовался, что это за фигня происходит с дальним и Рокотовым. Я сказал, что не знаю, что происходит, и не понимаю, что от меня хотят. Дежурный сказал, что если это шутка, то он её оценил, но нечего перегибать палку и вообще, хватит уже. Я опять сказал, что не понимаю, что от меня хотят, и что я и мой второй номер видели, как Рокотов покинул объект больше двух часов назад, и я не знаю, кто звонит с дальнего. Честно сказать, тогда я стал даже подозревать, что КДП меня разыгрывает. Капитан был весельчак ещё тот, но не на смене же.     Тогда капитан сказал, что с дальнего только что звонил майор Рокотов и потребовал выслать к нему меня, и чтобы я взял ремкомплект и набор щупов из его стола. Тут я совсем обалдел. Я сказал, что этого быть не может, потому что я звонил в бюро пропусков и знаю, что пропуск Рокотова сдан. Капитан помолчал, а потом спросил, то есть, я считаю, что он на пару с помощником совсем двинулся.     Да, я забыл сказать, что у майора был очень своеобразный выговор, и даже по телефону его было трудно с кем-то спутать. Что касается пропуска, то вообще, можно было представить, что в конце рабочего дня, когда народ толпой прёт, Рокотов мог вернуться в подвал уже сдав пропуск, потому что часовые его знали в лицо или просто могли прозевать.     Я сказал дежурному, что это стопроцентно розыгрыш кого-то с дальнего подвала, но капитан ответил, что после второго звонка он попросил тамошнего дежурного проверить, есть ли кто на дальнем, и ему ответили, что никого нет. Капитан сказал, что ему позориться перед другим подразделением неохота, и чтобы я брал ремкомплект, щупы и сходил на дальний, посмотреть, что там такое.     Вообще, я полное право имел отказаться, по инструкции я не имел права отлучаться с поста. Но, как я говорил, с этим капитаном отношения у меня были очень хорошие, мы много раз друг друга выручали.     Короче, недоумевая, я взял ремкомлект, щупы и пошёл на дальний.    Да, забыл сказать. Ремкоплект — это просто сумка с ключами, отвёртками и другой мелочёвкой. А со щупами было ещё интереснее. Комплект щупов — это как швейцарский нож, только вместо лезвий металлические пластины разной толщины. Нужен, чтобы зазоры правильно отрегулировать. Набор этот был зарыт в ворох бумаг в столе Рокотова, и если бы дежурный не сказал, где он, я сроду бы ни нашёл.     Короче, прихватил ещё фонарь и потопал на дальний. Идти надо было через КДП, там меня подловили дежурный с помощником. Спросили, не заметил ли я чего-нибудь странного в поведении Рокотова. Я сказал, что ничего не заметил, кроме того, что тот выглядел непривычно уставшим. Ещё раз сказал, что считаю звонки с дальнего чьей-то дурацкой шуткой, потому что я действительно полностью был в этом уверен, и тащиться на дальний мне не очень хотелось. Но дежурный сказал, что надо сходить. Ну, я и пошёл...    Вообще, по молодости как-то все эти странности особенно серьезно не воспринимались. Но пока топал до дальнего, мне вдруг как-то стало неспокойно на душе. Не знаю почему. Надо сказать что под землей я чувствовал себя очень спокойно. Темных тоннелей не боялся, любил оставаться один в ночную смену, когда никого нет. В армии нечасто это удается, и очень ценится, когда получается одному побыть. А тут вот прямо какое-то беспокойство одолело. Я даже пробежал какую-то часть пути, хотя было неудобно бежать, потому что мешала тяжелая сумка с ключами.     Ходок, который вел к дальнему, заканчивался вертикальным стволом высотой метров двадцать. Когда-то там был лифт, но потом его убрали, и подняться можно было только по лестнице. А вместо лифта установили тельфер, которым иногда через бывшую шахту лифта спускали или поднимали разные грузы. Я поднялся по лестнице и заметил, что загородка, ограждающая шахту, открыта. Это было необычно, так могло быть только если собирались что-нибудь опускать в шахту.     Майора видно не было.     От этого места ходок шел дальше ещё около пятидесяти метров и довольно круто заворачивал направо, поэтому я подумал, что Рокотов
заходи на мой блог magafauna